Любовь Леванюк рассказала о запуске собственного производства, предвзятости к MLM и трендах на естественность

В сентябре МейТан переехала в новый офис, отказавшись от строительства здания в исторической части Барнаула, в том числе из-за рисков пандемии. Но она однако, напротив, помогла компании «прибавить» в финансовых результатах. Сейчас в МейТан хотят запускать собственное производство. Об этом, а также об усилении влияния женщин в бизнесе, предвзятости к MLM и новых трендах на естественность «Толку» рассказала президент компании Любовь Леванюк.

– Вы недавно переехали в новый офис. Но изначально у вас были другие планы – строить собственное здание в исторической части города у территории бывшего сереброплавильного завода. Что пошло не так?

– Да, мы переехали, и в этом здании есть многое из того, что я обязательно хотела видеть в новом офисе: три этажа, просторные помещения, угловое расположение, много света. Так я себе это и представляла.

В прежний офис мы физически уже не входили, и он не соответствовал статусу компании. Сначала мы искали готовое помещение. Но оказалось, что найти такое, которое бы соответствовало нашим требованиям, сложно. И мы решили построить собственное здание.

Мы вышли на архитектуру города, и они нас полностью поддержали в замыслах. Правда, об ограничениях, связанных с этим участком, мы узнали существенно позже. Ведь мы не были экспертами в строительстве.

Нам подготовили эскизный проект – здание планировалось построить в стиле петровского барокко, что могло идеально вписаться в исторический контекст этой части города.

Ситуация усугублялась и тем, что у нас оказались соседние участки с компанией «Матч», которая выкупила территорию бывшего сереброплавильного завода. И сначала мы шли параллельными курсами в вопросе установки зон. Но потом на уровне минкульта России приняли решение, что нам нужно делать это совместно.

Мы прошли этот долгий и недешевый путь до конца. Сейчас на участке разрешено строительство здания высотой до 15 метров, фасад должен соответствовать историческому облику города.

Но наступил 2020 год, пандемия. В апреле оборот компании сократился в 2,5 раза. При этом мы сохраняли весь объем постоянных выплат: зарплат, налогов, аренды и т. д. Перспективы были совершенно не ясны. В итоге мы завершили год даже с плюсом, но на тот момент принимать решение о строительстве при таких высоких рисках мы не могли.

И стали искать площади под аренду: смотрели и офисные центры, и торговые. Соответствующих ожиданиям не нашли. Но обнаружили вот это здание на Аносова, в котором тогда уже завершался ремонт. Изначально мы его также рассматривали для аренды. Но я зашла – и поняла, что это наше здание. Оно уже есть. И нам ничего не нужно строить.

Участок на пр. Красноармейском я все равно люблю и надеюсь, что его купит хороший инвестор. По сути, там только два возможных функциональных предназначения – либо под офис крупной компании, либо под интересный торгово-офисный или выставочный центр. Я как житель города очень хочу, чтобы мое представление воплотилось в жизнь. Такое здание украсило бы въезд и выезд и "закрепило" бы этот угол. Сейчас его просто нет, он смазан.

– Вы пробовали предлагать этот участок «Матчу»?

– Собственники знают, что мы его продаем. Никаких предложений от них не поступало.

– Этого здания вам хватает?

– Конечно. В нем даже заложен потенциал роста. В частности, мы хотим разместить здесь научную лабораторию – люди отсюда будут управлять производственным процессом. Наконец, у нас снова есть конференц-зал, появился торговый зал.

– Об управлении каким производством идет речь? Ведь у вас основной объем продукции изготавливается в Китае.

– Нет, мы планируем здесь организовать собственное производство продуктов для здоровья, основанных на эндемиках (растениях, произрастающих именно на Алтае. – Прим. ред.). Они уже сейчас есть у нас в ассортименте, но их производят наши партнеры из Барнаула, Бийска.

– Почему вы решили сами запустить такие линии? Известно, что производство – дело недешевое.

– Да, запуск производства – процесс дорогостоящий. Но это перспективное направление. К сожалению, в России представление о контрактном производстве отличается от того, что, например, в Китае. Не всегда соблюдаются условия, договоренности. Уже были прецеденты, когда идеи, продукты разрабатывались под нас, а затем они появлялись в ассортименте производителя либо поставлялись кому-то другому. Закрепить все детали договорами сложно.

Кроме того, собственное производство дает ценовое преимущество. В целом есть смысл вкладываться в разработки, новые идеи, в научные открытия при собственном производстве.

– Считается, что Барнаул для размещения головного офиса компании федерального уровня – спорная географическая точка, даже с учетом большей близости к Китаю. Нет планов переехать в Москву?

– Нет. Конечно, мысли о переезде в столицу за 18 лет приходили не раз. Но на самом деле у размещения головного офиса в Барнауле может быть единственный минус – отсутствие такого офиса в Москве. А у нас он там есть, большой и красивый, причем в собственности.

Управлять мне оттуда нет никакого смысла. Тем более главный наш капитал – это люди. За столько лет у нас сложилась прекрасная команда. Везти в Москву? Всех – не получится. Это фактически массовое переселение народов. Зачем?

Опять же скорость поступления товара из Китая, где производится наша продукция, в Барнаул выше: из порта Владивостока по логистической схеме через Новосибирск – это просто ближе.

Трудности возникали только со сроками поставки, потому что то случался дефицит контейнеров, которые ушли в Америку, то происходили задержки в других портах. Но это единственная возникшая трудность.

Я хорошо отношусь к Москве, но она съедает очень много времени и энергии. Я люблю ее как гость.

– Почему вам в итоге удалось сохранить позиции в 2020 году?

– Совокупность факторов. Мы много лет называли себя косметической компанией, пока со всех сторон не стала поступать информация, что воспринимают нас как компанию про здоровье. Люди, вспоминая нас, говорят о таблетках молодости, пластырях, о чем угодно, и в последнюю очередь – о косметике. И в конце 2019 года мы утвердили концепцию компании для здоровья, сохраняя и прежние категории продукции. Для 2020 года это оказалась самая выгодная стратегия.

И второй фактор – наша система бизнеса, которую, возможно, не все понимают и принимают. Но именно она позволила нам и нашим партнерам в регионах максимально быстро адаптироваться к условиям, когда все запрещено: находить схемы доставки, подключать курьерские службы, то есть быстро подстраиваться. Многие сети, предлагающие схожие категории товаров, но привязанные к стационарным точкам продаж, чувствовали себя очень плохо.

– Предвзятое отношение к вашей сетевой системе бизнеса вам как-то мешает?

– Когда-то, пожалуй. Сейчас уже нет. Во всяком случае лично мне. В первые годы приходилось объяснять соискателям, что мы берем их не консультантами, поскольку многие говорили, что не хотят «работать тётками с сумками». Мы разъясняли, что приглашаем в генеральный офис.

Сейчас уже такого нет. Тем более я вижу результат, как многие у нас выросли из обычных людей в успешных руководителей, лидеров. Причем приходили к нам из самых разных сфер: педагоги, пожарные, музыкальные работники детсада, рабочие предприятий и т. д. Я всегда привожу пример: у нас сотрудники жили в Кыштыме в общаге, а сейчас переехали в свою квартиру в Челябинске и путешествовали семьей по Америке.

Тем не менее иногда мы все равно слышим негативные отзывы о системе MLM. Во многом это происходит из-за работы недобросовестных финансовых пирамид.

– Однажды я присутствовала на встрече в Мейтан, где обучали новых консультантов, рассказывая о ценностях компании, в том числе о важности быть в гармонии с собой и миром. И многие действительно отзывались, хотя на тот момент было очевидно, что заработки у них на первом этапе будут мизерными. Ценности положены в основу работы предприятия?

– Конечно, у компании серьезный ценностный ряд. Если вы не верите в то, что делаете, вы никогда не заработаете. Если у человека появляются первые результаты, его задача – повторять действия наставника шаг за шагом. Один учит, другой повторяет – и так по цепочке.

Есть компании с агрессивным маркетингом, в которых хочешь не хочешь, костьми ляг, но сделай продажу. Я сама не такая и компания наша тоже. Я всегда говорила, что конкуренция должна быть, и пусть люди выбирают подходящие им форматы. Пусть с нами работают только наши люди, близкие нам по ценностям.

– То есть речь идет все-таки о ценностях, а не о манипуляции?

– В целом, конечно, да. Разумеется, за годы работы компании и мы сталкивались с людьми, которые пытались манипулировать клиентами. Но они все так или иначе ушли от нас. Я за искренность. Если не чувствуешь что-то – не говори об этом вообще, если веришь – говори обязательно. Если человек общается искренне, это точно не манипуляция.

Многие добились успеха, а кто-то хотел, чтобы по щелчку пальцев появились большие доходы. Но у нас так не бывает – это удел пирамид. Это там люди влезают в кредиты, обжигаются, теряют деньги, но снова туда идут. Их по-человечески жалко, но в нашем бизнесе они не нужны, потому что в нем нужны деловые компетенции – умение выстраивать коммуникации, продавать продукт, обучать. Если это получается, то к таким людям и другие тянутся – создаются крепкие команды, получающие стабильный доход.

– Кажется, что ваш бизнес — абсолютно женский. Но нередко собственниками или совладельцами, как и в вашем случае, являются мужчины. В этом нет противоречия? Вам это не мешает?

– Да, у нас основные собственники – мужчины. Я пришла изначально сюда наемным менеджером и только через год вошла в состав совладельцев. Но никаких глобальных противоречий я в этом, конечно, не вижу. Гендерный фактор здесь не ключевой.

Расскажу показательную историю. Какое-то время у нас работал руководитель среднего звена — мужчина. Но мы с ним попрощались. Он устроился в стартующую новую московскую компанию. Многое «слизал» с наших методик продвижения, позиционирования, но это не помогло.

Собственники той компании — несколько мужчин, у которых есть другие бизнесы и которые предприняли уже вторую попытку запустить вот такой проект. Первый раз у них совсем не получилось. Во второй они привлекли женщину, которая была в похожей компании лидером. И снова не получилось. Почему?

Они вложили деньги и сразу требовали суперприбыль. А нанятая ими управленец хоть и умела продавать продукт, вести за собой людей, но не обладала другими компетенциями для эффективного управления компанией. И в целом не было единой управленческой модели, неважно — женской или мужской.

Однако я добавлю, что женщины в таких компаниях, действительно, реализуются лучше. Потому что душевная чакра в сетевом бизнесе должна быть развита очень сильно — это же продажи из руки в руки, продвижение из уст в уста.

– Правильно ли я понимаю, что мужчины-собственники в вашей компании выступают, скорее, инвесторами, а вы управленцем?

– Я работаю в очень тесной связке с одним из совладельцев. Это такое сочетание инь и янь — разные взгляды, различные сильные стороны. Управляю компанией я, но он очень помогает. У него есть сильные стороны, скажем, мощная аналитика процессов.

– Сегодня стало гораздо больше женщин в управлении. Вы наблюдаете такую тенденцию? Теснят они мужчин?

– На мой взгляд, да. У женщин есть качество, которого у мужчин нет просто по природе — это гибкость: мышления, в принятии решений. Мужчины так не умеют. А мир меняется быстро, и сегодня главные качества, которые становятся востребованы в бизнесе, — способность быстро реагировать, перестраиваться. Женщинам это просто легче.

К тому же стереотипы сломаны — женщины больше не домохозяйки. Они всегда работали, но воспринималось это иначе, потому что главная функция была определена по-другому — дом, дети. Сейчас женщины часто надеются только на себя, самостоятельно развиваются. Но в каком-то смысле это грустно.

– Сегодня есть тренд на естественность, который трактуют и так, что не нужно краситься, надо наслаждаться природной, внутренней красотой. Вы не видите рисков для бизнеса в этом?

– Нет, конечно (улыбается). Да, иногда мы смотрим на Европу, и нам бывает грустно. Там много наших соотечественниц, которые не принимают такие тренды. В частности, в Германии живет моя подруга, она работает в школе частным психологом и рассказывает, что старшеклассницы могут прийти на уроки, в чем встали — спортивные растянутые штаны, бесформенные футболки, нерасчесанными. Послушайте, даже животные умываются по утрам.

Хотя, например, я наблюдала совершенно другую манеру поведения представителей другой страны — Франции. Я была в Тунисе в отеле, где проживало несколько возрастных французских пар. Они были настолько ухоженные, аккуратные, воспитанные!

То есть я бы не красила всех в одну краску и не подгоняла под один тренд. Но я поддерживаю тенденцию к поддержанию внутренней красоты — люди все больше понимают, что если неправильно питаться, не поддерживать себя микроэлементами, не проводить детокс для организма, красоты тоже не будет. Поэтому за нас я не переживаю — люди всегда хотят оставаться красивыми.

К тому же нужно иметь в виду и такой момент — часто во время кризисов бьюти-компании растут. Потому что в тяжелых условиях женщины, напротив, хотят казаться красивее. Это такая защитная реакция. Эффект красных губ, как я это называю. Чем тяжелее кризис, тем ярче помада. На нее женщина почти всегда может найти средства.